- В Зарядье он, сука, рвется. Там есть где притыриться...
"Эра милосердия"
"Эра милосердия"
Инструкция как добираться и как себя вести занимала целый лист и выдавала в авторстве зануду: "Сюда звонить, здесь повернуться, здесь остановиться, стоять так, деньги передавать так, надписать тут, а тут ожидать. В противном случае отворот поворот, а особо назойливым две собаки, которые разорвут при случае! Шаг влево,шаг вправо и будет "Фас!" и "Ату!". Короче, что ни сделаешь ради ребенка.
Машина отправлена в сервис, где блядь, суровые официальные сервисмены разгибают монтировками умятую в хлам жопу афты, нарисовав при этом сроки ремонта соизмеримые, блядь, с реставрацией фресок Секстинской капеллы, поэтому в ночь отправился на своих двоих. Выбравшись из метро уныло глянул на дорогу, где переплелись в один ком автомобили, троллейбусы и трамваи, всё это месиво гудело и трезвонило, но с места не двигалось. "Ладно, хуй с вами" - подумал я и попёрся пешком. Какими-то темными улицами, чавкая по лужам я пытался найти искомый дом, следуя излишне подробным и по-женски непонятным инструкциям про какое-то стеклянное здание слева и какой-то поворот за аркой сразу справа как только... Для полного оптимизма зарядил долбиться в уши какой-то гремучей смесью из джангла и эйсид-хауса неизвестного происхождения. Вообще у меня от рождения очень мягкие ушные раковины и их даже можно сворачивать в тонкие трубочки рулетики. Это, конечно, охуительный дар, но с не менее охуительным побочным эффектом - ни одни, сцуко, наушники-таблетки у меня в ушах не держатся и банально выпадают, а ебаные производители телефонов ничем другим свое глючное говно не комплектуют. Блядь, даже блютус сваливается с уха, потому что ушная раковина тупо прогибается как кленовый лист под её весом.
На пути к цели нужно было пересечь какую-то стремную парковую аллею без каких-либо намеков на освещение, где по чавкающему звуку шагов по лужам можно было понять о приближении человека, а самому ориентироваться исключительно на слух - если звук удара по воде, то ты еще на тропе, а если глухое почавкивание говен, то стало быть с пути сбился. На встречу попадались исключительно какие-то сильно подпорченные сливки общества в драных и замызганных одеждах. Видимо это было как раз то место, где редкие, спешащие домой, прохожие частенько огребали по еблу от сливающихся с фоном районных гопнегов, и где в летнее время на отважных отцов из кустов набрасывались маньяки и лишали их анальной невинности.
Наконец дошел до места, как мне показалось, схожего с описанием.
- Это какой номер дома? - спросил я у скучающего собачника
- Пятый.
- А это?
- Тоже пятый.
- А это?
- И это пятый.
- А какие ещё тут есть дома?
- Вот это, этот, этот и этот - последовательно обводя указателным пальцем все видневшиеся в округе дома, - пятые.
- У Вас на районе тут все дома пятые? - съехидничал я. Было видно, что вопрос застал собачника врасплох. - А где третий? - Решил я прийти к нем уна помощь?
- Видимо вот тот, - сказал собачник указывая куда-то за горизонт.
- Белая пятиэтажка? - Спросил я, сверяясь с описанием.
- Да, кажется она. - Сказал мне в след собачник.
В ночной мгле покосившаяся затрапезная хрущёба с полуотвалившимися балконами была землисто серой с говняно жёлтыми росчерками межпанельных стыков. Я остановился в условленном месте, набрал условленный номер и произнес в трубку условленный бред.
- Второй подъезд, четверый этаж. - Произнесла трубка и отключилась.
На первом этаже горел свет и я заранее приготовил условленный конверт с условленной надписью, после чего начал подниматься на этаж. На четвертом этаже одна дверь была приоткрыта и в проеме железной двери стояло жирное бесформенное очкастое уёбище неопределенного возраста и женского полу . Одета тётка была в сальный заношенный капот мрачно-бордового цвета с охуительного размера мутантными розо-пеонами, и как мне показалось обутая в белые тапки. Именно так мне и представлялся пушер пластилина, автор этой занудной инструкции. Выражение её лица явно выдавало всю полноту эмоций по отношению к ничтожеству, которое к ней приперлось в столь неурочный час. Я ответил ей не менее достойной гримасой.
Ужос был таких размеров, что войти в штатную стальную дверь-восьмидесятку в фас она не могла в принципе и стояла немного боком. В правой руке она держала увесистый пакет, левую руку в полоборота видно небыло, но я уверен, что в ней она держала заряженный дробовик. Судя по её усталому взгляду, за судьбу пакета и свою жизнь она явно не беспокоилась, но свою девственность готова была продать задорого. За распахнутой внутрь деревянной дверью явно притаились два невидимых глазу добермана-убийцы, готовых по команде разорвать меня на грелки.
Возникла нештатная пауза. Я замешкался, помятуя примету через порог вещи не передавать, она же одной рукой держала пакет, другой дробовик, а третьей рукой безуспешно пыталась взять деньги. Поняв тщетность попытки Ужос измерил меня взглядом. Видимо решив, что сильничать я ее не буду даже под прицелом её карамультука, она отпустила дробовик и высвободив этим руку схватила конверт толстыми сальными сосисками, выпустив одновременно пакет с упаковкой в два кило испанского пластилина, который я поспешно запихал в свою сумку, она же тем временем приблизив конверт к своим лупоглазым близоруким бельмам пыталась прочесть, то что на нем было написано, отчаянно шевеля губами и усами. Потом мы сухо попрощались и она захлопнула дверь чуть не прихлопнув мне нос.
Я спустился вниз и тем же путем по лужам, минуя логово бауманских извращенцев и гопников вернулся в цивилизацию и входя в метро обнаружил, что суканах синяя ветка не имеет пересадок на фиолетовую, блядь. Вобщем кое-как до дома доехал.
Зато ребенок счастлив.
Машина отправлена в сервис, где блядь, суровые официальные сервисмены разгибают монтировками умятую в хлам жопу афты, нарисовав при этом сроки ремонта соизмеримые, блядь, с реставрацией фресок Секстинской капеллы, поэтому в ночь отправился на своих двоих. Выбравшись из метро уныло глянул на дорогу, где переплелись в один ком автомобили, троллейбусы и трамваи, всё это месиво гудело и трезвонило, но с места не двигалось. "Ладно, хуй с вами" - подумал я и попёрся пешком. Какими-то темными улицами, чавкая по лужам я пытался найти искомый дом, следуя излишне подробным и по-женски непонятным инструкциям про какое-то стеклянное здание слева и какой-то поворот за аркой сразу справа как только... Для полного оптимизма зарядил долбиться в уши какой-то гремучей смесью из джангла и эйсид-хауса неизвестного происхождения. Вообще у меня от рождения очень мягкие ушные раковины и их даже можно сворачивать в тонкие трубочки рулетики. Это, конечно, охуительный дар, но с не менее охуительным побочным эффектом - ни одни, сцуко, наушники-таблетки у меня в ушах не держатся и банально выпадают, а ебаные производители телефонов ничем другим свое глючное говно не комплектуют. Блядь, даже блютус сваливается с уха, потому что ушная раковина тупо прогибается как кленовый лист под её весом.
На пути к цели нужно было пересечь какую-то стремную парковую аллею без каких-либо намеков на освещение, где по чавкающему звуку шагов по лужам можно было понять о приближении человека, а самому ориентироваться исключительно на слух - если звук удара по воде, то ты еще на тропе, а если глухое почавкивание говен, то стало быть с пути сбился. На встречу попадались исключительно какие-то сильно подпорченные сливки общества в драных и замызганных одеждах. Видимо это было как раз то место, где редкие, спешащие домой, прохожие частенько огребали по еблу от сливающихся с фоном районных гопнегов, и где в летнее время на отважных отцов из кустов набрасывались маньяки и лишали их анальной невинности.
Наконец дошел до места, как мне показалось, схожего с описанием.
- Это какой номер дома? - спросил я у скучающего собачника
- Пятый.
- А это?
- Тоже пятый.
- А это?
- И это пятый.
- А какие ещё тут есть дома?
- Вот это, этот, этот и этот - последовательно обводя указателным пальцем все видневшиеся в округе дома, - пятые.
- У Вас на районе тут все дома пятые? - съехидничал я. Было видно, что вопрос застал собачника врасплох. - А где третий? - Решил я прийти к нем уна помощь?
- Видимо вот тот, - сказал собачник указывая куда-то за горизонт.
- Белая пятиэтажка? - Спросил я, сверяясь с описанием.
- Да, кажется она. - Сказал мне в след собачник.
В ночной мгле покосившаяся затрапезная хрущёба с полуотвалившимися балконами была землисто серой с говняно жёлтыми росчерками межпанельных стыков. Я остановился в условленном месте, набрал условленный номер и произнес в трубку условленный бред.
- Второй подъезд, четверый этаж. - Произнесла трубка и отключилась.
На первом этаже горел свет и я заранее приготовил условленный конверт с условленной надписью, после чего начал подниматься на этаж. На четвертом этаже одна дверь была приоткрыта и в проеме железной двери стояло жирное бесформенное очкастое уёбище неопределенного возраста и женского полу . Одета тётка была в сальный заношенный капот мрачно-бордового цвета с охуительного размера мутантными розо-пеонами, и как мне показалось обутая в белые тапки. Именно так мне и представлялся пушер пластилина, автор этой занудной инструкции. Выражение её лица явно выдавало всю полноту эмоций по отношению к ничтожеству, которое к ней приперлось в столь неурочный час. Я ответил ей не менее достойной гримасой.
Ужос был таких размеров, что войти в штатную стальную дверь-восьмидесятку в фас она не могла в принципе и стояла немного боком. В правой руке она держала увесистый пакет, левую руку в полоборота видно небыло, но я уверен, что в ней она держала заряженный дробовик. Судя по её усталому взгляду, за судьбу пакета и свою жизнь она явно не беспокоилась, но свою девственность готова была продать задорого. За распахнутой внутрь деревянной дверью явно притаились два невидимых глазу добермана-убийцы, готовых по команде разорвать меня на грелки.
Возникла нештатная пауза. Я замешкался, помятуя примету через порог вещи не передавать, она же одной рукой держала пакет, другой дробовик, а третьей рукой безуспешно пыталась взять деньги. Поняв тщетность попытки Ужос измерил меня взглядом. Видимо решив, что сильничать я ее не буду даже под прицелом её карамультука, она отпустила дробовик и высвободив этим руку схватила конверт толстыми сальными сосисками, выпустив одновременно пакет с упаковкой в два кило испанского пластилина, который я поспешно запихал в свою сумку, она же тем временем приблизив конверт к своим лупоглазым близоруким бельмам пыталась прочесть, то что на нем было написано, отчаянно шевеля губами и усами. Потом мы сухо попрощались и она захлопнула дверь чуть не прихлопнув мне нос.
Я спустился вниз и тем же путем по лужам, минуя логово бауманских извращенцев и гопников вернулся в цивилизацию и входя в метро обнаружил, что суканах синяя ветка не имеет пересадок на фиолетовую, блядь. Вобщем кое-как до дома доехал.
Зато ребенок счастлив.
Комментариев нет:
Отправить комментарий