Вообще надо сказать, что воспоминания о детстве у меня очень даже светлые. Это со взрослых позиций все выглядело не так уж здорово, но в молодые годы свои я этого не замечал. А воспоминаний куча: и Кремлевские ёлки, и пустота аллей стадиона "Динамо", и барельефы-львы на стадионе "Юнных пионеров", "Тархун", который продавали в буфете на ипподроме, вишни в дворовом сквере, пирожки в гастрономе что в высотке на Площади Восстания, ларьки Пепси и сосиски со сладкой горчицей в Олимпиаду, заброшенный трап возле центрального аэровокзала, молодой отец и молодая здоровая мама, прогулка с дядей по улице Горького в магазин "Пионер" где мы покупали кордовые модели самолетов и многое другое. Негатива практически не осталось.
Мы жили в коммуналке в доме на Беговой, возле которого поворачивает 1-ый троллейбус и была остановка 23-его трамвая. Классическая Сталинская постройка 40-го года. Гипсовая лепнина на балконах, гранитные ступени, высокие потолки и громадные двустворчатые двери, тёмная комната, в которой жильцы хранили свой нажитый поколениями скарб, просторные коридоры и прихожая. С фасада балконы были только на нашем четвертом этаже и в нашей квартире их было целых четыре штуки - на кухне и в трех комнатах. Ванная комната и туалет имели маленькие окошки под потолком - два в ванной и одно в туалете и было видно занято там или свободно.
Дом был ведомственный от издательства "Правда" и изначально заселялся сотрудниками. Когда я родился первое поколение жильцов уже сменилось и я прожил все детство в очень своеобразной компании совершенно разных по духу людей. В квартире было пять комнат в двух из них жили мы, в остальных трех другие три семьи.
В самой близкой от входа комнате жили Дядя Вова, Тётя Люда и их дочка Ира. Дядя Вова был электриком в типографии. По дому он ходил в зеленом тренировочном костюме с пузырями на коленях и висящим сквозь фуфайку пузом. Он пальцами проверял напряжение в розетках, а когда перегорали пробки умело и быстро делал жучки из алюминиевой фольги. Вскоре они получили отдельную квартиру и их комната долго пустовала, а потом туда въехали Тётя Галя, Дядя Игорь и грудник Сережа. Тётя Галя и Дядя Игорь были запойными алкоголиками. Они регулярно заблевывали туалет, а в особо удачные попойки Тётя Галя выскакивала в коридор и жутким голосом орала "Я думала они нормальные люди, а они... они евреи" (это про нашу семью, так что о преимуществах и недостатках пятой графы я был в курсе с ранних годов. Кстати как-то ко мне подошли мама с папой со словами "Ты вырос и теперь мы должны тебе сказать правду..." я спокойно ответил, что полностью осведомлен об этом досадном недоразумении своего происхождения, явно наблюдалось, что родители с облегчением выдохнули). Тётя Галя и Дядя Игорь устроили из своей комнаты притон. Все алкаши микрорайона посещали наш дом. Однажды в аккурат под новый год на одеколон-пати (я забыл сказать, что денег на водку у них не было и зажигали они под хиты советской парфюмерии) к ним пришла какая-то бабулька и под очередной тост розовой воды или зубного эликсира заснула сидя на стуле. Утром на опохмел-пати оказалось, что вечным сном. Приехала милиция, а потом и родственники бабули. Формальности уладили, вот только родственники сказали, что до окончания новогодних торжеств они бабку ни под каким видом забирать не будут. Делать нечего и Тётя Галя с Дядей Игорем уехали праздновать Новый Год к каким-то своим родственникам, а чтобы бабуля не протухла открыли настеж окна. Так новый год и справили - в комнатах елки, а в коридоре колотун.
В следующих двух комнатах жили мы - мама, папа, бабушка и я. Мама с папой жили в проходной комнате, а мы с бабушкой в тупиковой. Комнаты были заставлены старой мебелью - сервант, письменный стол, обеденный гарнитур, продавленный диван и спальный гарнитур с двумя кроватями и двумя платяными шкафами. В углу стоял стоял старый классический книжный шкаф (Олег, я Тебя уже спрашивал в Твоем дневнике - его можно восстановить или гиблый номер?). Комнаты были угловые и окнами выходили на Беговую, поэтому из-за трамваев штукатурка с потолков все время кусками падала вниз, а из за обильного движения стёкла в оконных рамах вибрировали. Благодаря этому я спокойно могу спать при любом шуме. Ну хватит про нас - для этого у меня есть еще целый дневник.
Далее жили Тётя Рита, Сергей Николаевич - её муж и их сын Илья. С Ильей я провел все свое детство. Тётя Рита жарила картошку на кухне и звонким голосом кричала Илюше: "Хватит уже пердеть тут. Навонял дышать невозможно - пойди просрись сейчас же." Тётя Рита работала в министерстве культуры и была там на хорошем счету - её даже отправляли во Францию. Сергей Николаевич был инженером-строителем и его направляли в Африку на какие-то великие стройки. Вернулся он оттуда с коллекцией истуканов из чёрного дерева, магнитофоном Silvano, кофемолкой, фотоаппаратом Polaroid и полным неадекватом. После чего Тётя Рита развелась с ним, разделила комнату перегородкой из картона и обращалась к бывшему мужу просто и лаконично "шизо". Потом Тётя Рита с сыном получили отличную квартиру возле Повелецкой, а Сергей Николаевич увлекся йогой и моржеванием. Он заметно помолодел телом и выглядел очень спортивно, но видимо Кундалини у него развернулось не в ту сторону и либидо его стало простираться в космическую бесконечность. Он стал водит к себе каких-то одиноких баб и отжигал с ними ночами в лучших традициях немецкого порно с соответствующей акустической составляющей. За свой здоровый образ жизни его теперь частенько показывают по телевизору, а один раз он моржевал вместе с Жириновским.
В последней комнате жили две пожилые тётки Правдинские буфетчицы Тётя Дуся и Тётя Поля со своей древней матерью. Были они родом из деревни и имели кучу деревенских родственников, которые приезжали их навещать. Мать была полуслепая и маразмоватая и в темноте коридора можно было слышать порой голос Тёти Поли "Иди! Иди! О глупая старуха... неужели мы такими будем!". Тётя Поля пекла офигенные пироги, печенье и блины и всегда угощала нас. А когда мать их умерла, через некоторое время Тётиполино опасение сбылось - она повторила судьбу своей матери.
Так и жили...
Дом был ведомственный от издательства "Правда" и изначально заселялся сотрудниками. Когда я родился первое поколение жильцов уже сменилось и я прожил все детство в очень своеобразной компании совершенно разных по духу людей. В квартире было пять комнат в двух из них жили мы, в остальных трех другие три семьи.
В самой близкой от входа комнате жили Дядя Вова, Тётя Люда и их дочка Ира. Дядя Вова был электриком в типографии. По дому он ходил в зеленом тренировочном костюме с пузырями на коленях и висящим сквозь фуфайку пузом. Он пальцами проверял напряжение в розетках, а когда перегорали пробки умело и быстро делал жучки из алюминиевой фольги. Вскоре они получили отдельную квартиру и их комната долго пустовала, а потом туда въехали Тётя Галя, Дядя Игорь и грудник Сережа. Тётя Галя и Дядя Игорь были запойными алкоголиками. Они регулярно заблевывали туалет, а в особо удачные попойки Тётя Галя выскакивала в коридор и жутким голосом орала "Я думала они нормальные люди, а они... они евреи" (это про нашу семью, так что о преимуществах и недостатках пятой графы я был в курсе с ранних годов. Кстати как-то ко мне подошли мама с папой со словами "Ты вырос и теперь мы должны тебе сказать правду..." я спокойно ответил, что полностью осведомлен об этом досадном недоразумении своего происхождения, явно наблюдалось, что родители с облегчением выдохнули). Тётя Галя и Дядя Игорь устроили из своей комнаты притон. Все алкаши микрорайона посещали наш дом. Однажды в аккурат под новый год на одеколон-пати (я забыл сказать, что денег на водку у них не было и зажигали они под хиты советской парфюмерии) к ним пришла какая-то бабулька и под очередной тост розовой воды или зубного эликсира заснула сидя на стуле. Утром на опохмел-пати оказалось, что вечным сном. Приехала милиция, а потом и родственники бабули. Формальности уладили, вот только родственники сказали, что до окончания новогодних торжеств они бабку ни под каким видом забирать не будут. Делать нечего и Тётя Галя с Дядей Игорем уехали праздновать Новый Год к каким-то своим родственникам, а чтобы бабуля не протухла открыли настеж окна. Так новый год и справили - в комнатах елки, а в коридоре колотун.
В следующих двух комнатах жили мы - мама, папа, бабушка и я. Мама с папой жили в проходной комнате, а мы с бабушкой в тупиковой. Комнаты были заставлены старой мебелью - сервант, письменный стол, обеденный гарнитур, продавленный диван и спальный гарнитур с двумя кроватями и двумя платяными шкафами. В углу стоял стоял старый классический книжный шкаф (Олег, я Тебя уже спрашивал в Твоем дневнике - его можно восстановить или гиблый номер?). Комнаты были угловые и окнами выходили на Беговую, поэтому из-за трамваев штукатурка с потолков все время кусками падала вниз, а из за обильного движения стёкла в оконных рамах вибрировали. Благодаря этому я спокойно могу спать при любом шуме. Ну хватит про нас - для этого у меня есть еще целый дневник.
Далее жили Тётя Рита, Сергей Николаевич - её муж и их сын Илья. С Ильей я провел все свое детство. Тётя Рита жарила картошку на кухне и звонким голосом кричала Илюше: "Хватит уже пердеть тут. Навонял дышать невозможно - пойди просрись сейчас же." Тётя Рита работала в министерстве культуры и была там на хорошем счету - её даже отправляли во Францию. Сергей Николаевич был инженером-строителем и его направляли в Африку на какие-то великие стройки. Вернулся он оттуда с коллекцией истуканов из чёрного дерева, магнитофоном Silvano, кофемолкой, фотоаппаратом Polaroid и полным неадекватом. После чего Тётя Рита развелась с ним, разделила комнату перегородкой из картона и обращалась к бывшему мужу просто и лаконично "шизо". Потом Тётя Рита с сыном получили отличную квартиру возле Повелецкой, а Сергей Николаевич увлекся йогой и моржеванием. Он заметно помолодел телом и выглядел очень спортивно, но видимо Кундалини у него развернулось не в ту сторону и либидо его стало простираться в космическую бесконечность. Он стал водит к себе каких-то одиноких баб и отжигал с ними ночами в лучших традициях немецкого порно с соответствующей акустической составляющей. За свой здоровый образ жизни его теперь частенько показывают по телевизору, а один раз он моржевал вместе с Жириновским.
В последней комнате жили две пожилые тётки Правдинские буфетчицы Тётя Дуся и Тётя Поля со своей древней матерью. Были они родом из деревни и имели кучу деревенских родственников, которые приезжали их навещать. Мать была полуслепая и маразмоватая и в темноте коридора можно было слышать порой голос Тёти Поли "Иди! Иди! О глупая старуха... неужели мы такими будем!". Тётя Поля пекла офигенные пироги, печенье и блины и всегда угощала нас. А когда мать их умерла, через некоторое время Тётиполино опасение сбылось - она повторила судьбу своей матери.
Так и жили...
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий